Часть V. Сухой закон
Продолжение
ч.2 Проблемы первых дней войны
ч.3 Царицане в Германии — немцы в Царицыне
С началом Первой мировой войны бытовая жизнь сильно изменилась. Ушли в прошлое многие привычные в мирное время вещи, хотя со многими из них не так-то просто было расстаться. Одной из таких вещей стал алкоголь: в стране были введены существенные ограничения на его продажу. Разумеется, пить от этого не бросили, но в первые месяцы войны возникли новые, нетрадиционные вещи – массовая трезвость!
Менее месяца спустя после начала войны, 21 августа 1914 г. «Царицынский вестник» пишет: «Закрытие казёнок скверно повлияло на психику мужчин. Все ходят чем-то недовольные, как будто что-то потеряли… В семьях пьющих наступил мир и тишина. Жёны усердно ухаживают за мужьями, стараясь угодить им. Мужья приносят в дом весь заработок и поражают жён его солидностью. Удивляются жёны: прежде муж приносил 10-15 рублей, теперь приносит 40-50 руб. Бегут в лавки, покупают себе и детям одеженку, делают запасы в зиму». Даже жутко представить себе, что люди могли тратить 75-80% своего заработка на пьянство и только 20-25% приносить в семью.
Картина эта была, конечно, радостной, но верить в то, что так теперь и будет – не приходилось. На фоне необычной трезвости появляется множество людей, которые травятся всевозможной спиртосодержащей дрянью. Именно тогда в народе возникают вещи, которые с той или иной степенью «успеха» продержатся до времён бардовской песни и книг Венички Ерофеева (но уже ушедшие в историю в наши дни), например употребление политуры. Политура – это лак для дерева, содержащий в себе до 20% спирта. Кроме спирта содержит смолы, шеллак, сандарак и др. Самый настоящий яд. Чтобы не отравиться сразу, желающие выпить прибегали к различным способам очистки политуры – с помощью самодельных угольных и хлебных фильтров, добавлением различных веществ, вызывающих химические реакции и якобы осаждающих вредные вещества и т.д. Впрочем, все эти «методы» больше служили средством самоуспокоения. Последствия приёма политуры оказывались, несмотря на все «усилия» самыми печальными.
Газеты Царицына первых военных недель писали невероятные вещи: «С закрытием «казёнок», пивных, трактиров и т.п. учреждений… в городе воцарилась редкая ещё невиданная трезвость. Тысячи народа отрезвели и ходят по улицам города с жёнами и детьми… Но в семье не без урода. Многие с целью, по их словам, заглушить «чувства» начали пить белый лак и политуру, которыми желающих, почему-то, с великой готовностью снабжали в железных и других магазинах. Одурманенные политурой люди на утро ужасно страдают и, желая заглушить страдания, снова одурманиваются этим в высшей степени ядовитым веществом. Вчера утром жертвой начинающего прививаться «дурмана» – политуры сделался портной Савченко, проживающий на Двинской улице. Накануне вечером он с приятелями выпил политуры и к утру почувствовал себя дурно. У него открылась сильная рвота и нестерпимые боли в желудке. Домашние растерялись, не зная, что предпринять, а когда спохватились и догадались, что причиной всего политура – было уже поздно: Савченко умер в страшных мучениях». Встречались и трагикомичные случаи. «На днях живущий близ городских боен ломовой извозчик калмык Гаджик, известный на толчке под кличкой «Ванька», возвратившись домой пьяный, стал буйствовать и ссориться с соседями. Когда собрались соседи и усмирили его, он им рассказал с гордостью, что он… был в гостях у русских, пил и был угощаем особыми напитками, дотоле неслыханными, и которые пьют господа!!! Оказывается, его угостили… злосчастной политурой».
Впрочем, не одной политурой травились желающие напиться. Жаждущие стали искать спирт где попало и, конечно, стали происходить случаи отравления техническим спиртом. Наибольшее распространение тогда имел древесный спирт или метанол, который, являясь сильнодействующим ядом (доза от 5-10 г приводит к тяжёлым поражениям нервной системе и к слепоте, доза от 30 г – смертельна), не отличим ни по запаху, ни по вкусу от обычного спирта. «15 августа проживающий на Крестецкой улице, в д. №84, Николай Гольдрат вместо водки напился древесного спирта. У него открылась сильная рвота и ужасные боли внутри. Он потерял сознание. Его отправили в земскую больницу, где он умер в страшных мучениях».
Стали, конечно, пить одеколоны. «12 августа, около 6 часов вечера, на базарной площади 2-й части города, на глазах публики упал неизвестный человек, изо рта его шла пена. Его в бессознательном состоянии немедленно доставили в участок, а оттуда в городскую больницу, где ему была оказана медицинская помощь, и он пришёл в сознание. Несколько оправившись, неизвестный назвался Иваном Календаревым. Он объяснил, что вместо водки выпил большую дозу одеколона и не помнит, как потерял сознание».
Обнаружился существенный рост отпуска спирта из аптек, несмотря на то, что спирт в аптеках продавался по рецептам. Рецепты на покупку спирта вдруг стали выписывать врачи, которые раньше никогда этого не делали, например стоматологи и ветеринары. Являлись в аптеки и «пациенты» с рецептами, подписанными врачами из других городов. На это Губернский врачебный инспектор выпустил особый циркуляр, резко ограничивающий продажу спирта и по рецептам.
К сентябрю 1914 г. в Царицыне обозначилось совсем уж необычное явление: резкий рост числа посетителей перворазрядных ресторанов, в частности – «Люкса». Если раньше в роскошные залы с сияющим хрусталём и вышколенными лакеями ходили только знатные господа, то теперь туда потянулись люди, никогда ничего более дорогого, чем кабак, не посещавшие. Уникальное это явление объяснялось следующим. Жёсткие ограничения на торговлю спиртным… не распространялись на перворазрядные рестораны! Власти хотели оградить от пьянства народ, не беспокоясь и не желали ни в чём стеснять элиту. Разумеется, появились от этого и такие «чудеса». В сентябре начали ограничивать и перворазрядные рестораны: им запретили подавать спиртное после 11 часов вечера. Было ли это проблемой для богатых купцов? Наверное, нет. Гласный Городской Думы Пирогов в заседании 20 сентября прямо заявил, что в его погребе хранится вин в общем объёме 20 тысяч вёдер!
Конечно, это были частности, в основном же перворазрядные рестораны оставались совершенно недоступными для широкой публики. А за все прочие источники торговли спиртным полиция взялась не на шутку. Информация о рейдах и буквально схваченных торговцах вином стала регулярно сообщаться на страницах царицынских газет, санкции на нарушителей налагались колоссальные. За подпольную торговлю водкой налагался штраф в 3000 рублей с арестом до 3 месяцев. 3000 рублей часто покрывали не только стоимость водки, но и всего магазина, в котором эта водка продавалась, а также и собственного дома продавца. «1 августа, за продажу коньяка, по распоряжению полиции, закрыта чайная-столовая Акопова по Аксайской улице в доме №8». «4 августа полицией составлен протокол на владельца вино-гастрономического магазина на базаре 4-й части города, персидского подданного Буниамина Саркисова за продажу из магазина полубутылки коньяку в запечатанном виде. На него же составлен протокол за хранение в квартире одной бутылки коньяка и бутылки водки». Того же числа «составлен протокол на содержателя погреба русских виноградных вин, что на углу Козловской и Бирской улиц, в доме Завьялова, мещанина Папанянца за торговлю коньяком и портвейном. Папанянц принят на военную службу и вместо него по доверенности торгует его брат Самсон Папанянц». «Акцизным надзирателем П.Я. Воробьевым составлен протокол на владельца винного гастрономического магазина Моклецова по Гоголевской улице за тайную продажу спиртных напитков из собственного магазина». «Полицией составлен протокол на виноторговца Д.В. Левина за продажу одной бутылки портвейна без разрешения и на Е.Х. Папаеву за продажу вина». Ну, а из крупных купцов первой «жертвой» пал С.С. Тамазов, имевший роскошный коньячный магазин на Астраханской улице. В ноябре он был оштрафован на 3000 рублей и посажен под арест. Последовал за ним и А.К. Поздняков, известный содержатель ресторана в «Люксе»: ресторан хоть и был перворазрядным, а торговля спиртным после 11 вечера была запрещена.
Такие строгости возымели эффект. Хотя, конечно, содержателей винных лавок и магазинов можно было понять – многие из них вследствие запрета на торговлю спиртным потеряли все доходы и из обеспеченных людей стремительно превращались в неимущих. Начались бесконечные ходатайства и просьбы. «Содержатели пивных лавок и трактиров 2-го разряда ходатайствуют перед Городской Думой о разрешении им открытия лавок и торговли пивом, мотивируя своё ходатайство полным разорением, наступившем для них вследствие распоряжения о прекращении… торговли».
Против этой точки зрения поднялись голоса общественных организаций. Так, 16 августа Биржевой комитет Царицына направил министру финансов телеграфное ходатайство: «Убедившись в благотворном влиянии на рабочий класс прекращения продажи спиртных напитков, Биржевой комитет ходатайствует о закрытии пивных и винных лавок на всё время войны». Стали раздаваться ещё более радикальные призывы. 27 августа в Городскую Управу поступило заявление с тремя тысячами подписей с требованием о закрытии всех пивных и винных лавок в городе не только в период войны, но вообще навсегда. В начале сентября председатель педагогического совета 4-й женской гимназии Никифоров обратился к управляющему акцизными сборами с ходатайством о выселении трактирных заведений из района 4-й женской и 2-й мужской гимназий. Ходатайство поступило губернатору, и тот предложил Городской Думе утвердить это предложение. Мера была существенной, если вспомнить, что 4-я женская гимназия (ныне её здание занимает Казачий театр) окнами выходила непосредственно на Базарную площадь, так что выселение лавок из окрестностей двух гимназий означало изгнание большой группы торговцев со своих традиционных мест.
Но продавцы спиртного не сдались. Пивное лобби со своей стороны мобилизовалось и начало сильное давление на правительство. Правительство не выдержало и приняло Постановление, значительно смягчающее ограничения с 1 ноября 1914 г. В частности, по этому постановлению можно было вновь открывать пивные лавки. Немедленно отреагировали пивовары и в Царицыне. Представители пивоваренных заводов Калинкина, Вейнера и Жигулевского ходатайствовали перед Городской Думой, опираясь на правительственное постановление, разрешить открыть им с 1 ноября открыть 12 пивных лавок, чтобы реализовать накопившийся запас пива в 50 тысяч вёдер. Против этого ходатайства было собрано 1075 подписей, переданных к заседанию Думы 28 октября. И царицынская Дума приняла жёсткое решение, идущее вразрез с правительственным постановлением. Было решено ходатайствовать перед губернатором о полном запрете торговли пивом, несмотря на наличие разрешения со стороны правительства. 2 ноября Городская Управа получила телеграмму из Саратова, в которой губернатор поддержал Думу. Царицын стал одним из немногих городов в стране, где предельная строгость в торговле пивом и вином сохранилась в том же виде, что и в самые первые дни войны.